Все и спали всё там же, на этих лежаках вокруг затухающего костра. Укутавшись в одно одеяло, мы с Диланом снова разделили один лежак, со спокойной совестью оставив еще бодрствующих людей и элементалей продолжать беседу. Эта ночь не была романтичной — скорее, спокойно-дружеской, но в ней я тоже ценю каждую секунду.
Как ценю каждую секунду, проведенную на Каритане. Жаль, что все хорошее имеет тенденцию слишком быстро заканчиваться, оставляя после себя серые будни.
Серые практически в прямом смысле — со свадебного острова я сразу уезжала в Фаркасс, область, полностью принадлежащую оборотням. Обычных людей там встречалось довольно мало, так же как и остальных иных — редко кто был способен спокойно вынести столь большое количество хвостатых рядом с собой. Они хороши в единичном экземпляре.
Момент, когда мы въехали на территорию Фаркасской Автономии, обозначился двухминутным стоянием на небольшой станции с деревянным одноэтажным зданием вокзала, а в последующем — визитом в мое купе вскоре после отправления стража, явно из оборотней.
— Доброго дня… — он на секунду замялся, скользнув взглядом по моим рукам, — инари. Проверка безопасности. Разрешите ваш билет и удостоверение личности.
Надо же, как серьезно.
Кивнув, я потянулась за сумочкой, искоса разглядывая стража. Оборотни, с которыми мне доводилось иметь дело в столице, чем-то неуловимо отличались от этого. Они казались чуть более цивилизованными, а в глазах этого я видела притушенную, но не подавленную дикость. На своей территории хвостатые могли себе позволить не прятать внутреннего хищника. Оборотень не рычал, был привычно одет в стандартную форму стражи — разве что на нагрудном кармане размещалось стилизованное изображение волчьей головы, — и волосы его были аккуратно подстрижены, не укрывая нечесаной гривой плечи. Но все же зверь в нем чувствовался, особенно сильно — в сравнении с моими воспоминаниями об однокурсниках. Видимо, жизнь вне территории родного народа смягчает и очеловечивает. Эрик и его друзья-сородичи чаще все равно воспринимались людьми. Чересчур сильными, вспыльчивыми и любвеобильными, со своими маленькими странностями — но все-таки людьми. Сказать такое про стоящего передо мной стража даже в голову не пришло бы.
Мужчина взял протянутые документы, пробежался по ним взглядом:
— Далековато собрались. Ринел небольшой городок, расположен на другом конце Фаркасса и совершенно точно не является туристическим местечком. В гости едете? — предположил он.
— Да нет, — я пожала плечами, забирая билет и удостоверение. — Я целитель, по направлению из университета попала к вам: в Ринеле как раз освободилось место.
— Точно, снова. Что ж, ринельцам повезло, что им так быстро нашли нового целителя. Моя тетя там живет и постоянно жалуется, что человеческие маги слишком быстро сбегают, едва закончится назначенный срок, а инара Милари слишком стара, чтобы можно было без опасений доверить ей свое здоровье. Поэтому желаю вам удачи и терпения, инари. Они вам пригодятся — мы не самые примерные пациенты.
— Благодарю, — я улыбнулась стражу.
Его слова не были для меня новостью. Я знала, что целители из людей действительно, отработав положенные годы, сбегали из городов Фаркасса. Редко кто оставался надолго или насовсем — только в случае, если находили свою вторую половинку. Однако случалось такое не так уж часто, поэтому в основном представители нашей братии собирали вещички и радостно махали из окна поезда удаляющимся огням волчьих городов. И даже сложно сказать, чем вызывалось такое бегство. Если бы дело касалось только женщин, все можно было бы списать на повышенное внимание хвостатых самцов. Но ведь не приживались в Фаркассе и мужчины. А представить зажатого в угол целителя, слабо отбивающегося от поползновений какой-нибудь оборотнихи, я не могла — воображение отказывалось выдавать такую картинку. Видимо, воздух там такой, для людей неподходящий. Ну и у оборотней в принципе сложный характер.
Перестать посылать в Автономию целителей было невозможно. Она входила в состав королевства, на ее территории действовали те же законы, а в каждом городе, даже самом маленьком, должны быть в наличии два-три целителя. У оборотней редко рождались дети с таким даром — они в основном боевые маги, способности которых так или иначе были завязаны на физической силе, агрессии и внутреннем звере, и даже среди девушек существовал большой процент одаренных, имеющих чуть менее мирную специализацию, чем у меня. Целители у оборотней если и появлялись — а она все же изредка рождались, инара Милари тому подтверждение, — то ими оказывались физически слабые, чрезвычайно миролюбивые девочки. Поэтому и приходилось человеческим магам отрабатывать обязательную повинность у серых хвостатых подданных Алады.
Обычному врачу, без дара, не всегда удавалось справиться с болезнями иных. Зачастую без направления в правильное русло регенерация оборотней только мешала их работе. Разумеется, родившиеся без магических способностей учились и на врачей и успешно практиковали, но неприятности случались каждый день и, увы, не в единичных количествах, поэтому правительство Фаркасса довольно часто посылало запросы в университеты и академии с просьбами направить в тот или иной волчий город нового целителя.
Забравшись с ногами на сиденье, я обняла колени руками и, устроив на них подбородок, посмотрела в окно. Ничего нового за ним меня не ожидало. Если в первый день мы ехали по югу Алады, и природа радовала глаз разнообразием растительных форм и красок, то по мере продвижения на северо-восток пейзаж все более тускнел и обеднялся. К началу четвертого дня можно было отдать должное разве что ровным мощным елкам, изредка перемежающимся чем-то более тонким и лиственным. Поезд уже набрал обычную скорость, за стеклом мелькал наскучивший пейзаж, поэтому вполне естественно, что вскоре мозг перестал фиксировать изображение, и я унеслась мыслями в другое время и место, безучастно уставившись в окно.
Вчера у моего курса был выпускной. Ребята связывались со мной после вручения дипломов, направлений и благодарственных грамот, и на какое-то время одиночное купе наполнилось смехом и выкриками. Они поздравляли меня — и с официальным окончанием студенческой жизни, и с отличным отдыхом, я, смеясь и почему-то разведя сырость, — их. Возбуждение, облегчение и веселое ожидание явственно слышались в громких голосах. Таша, на день отстранившаяся от проблем с трудоустройством, пообещала дать о себе знать позже, с намечающейся обязательной бурной попойки, но, видимо, так и не добралась до кристалла связи. И я ее совершенно не виню и не обижаюсь. В вечер, когда мы с Диланом первый раз заночевали на берегу, я тоже оставила подругу без подробного пересказа забав прошедшего дня. Свяжусь с ней сама, после того, как обустроюсь на новой жилплощади. Беспокоить ее сейчас, до обеда, не имеет смысла — наверняка отсыпается. Сама прекрасно помню размах и масштабы наших вечеринок и общее паршивое состояние после них.
Заочно пожелав подруге хорошенько отдохнуть, поймала за хвост мелькнувшую мысль о новом доме.
Квартира и маленькая клиника для работы предоставлялись местной властью и становились моей временной собственностью. Со всеми вытекающими. Всеми основными необходимыми лекарствами и оборудованием меня снабжала ринельская больница — официально я приписывалась к ней, все остальное оплачивалось из моего кармана или готовилось самостоятельно. Получалось, по моим представлениям, не так уж много. К тому же и квартира, и клиника располагались в одном здании, что существенно сокращало расходы на их содержание. И практически наверняка обязывало к круглосуточной работе, но с этим вопросом я как-нибудь разберусь позже. Для начала нужно просто увидеть свое пристанище на ближайшие три года.
На вокзале меня встречала инара Милари. И вот эту цветущую женщину, которой не дашь больше сорока, назвали слишком старой? Мне сложно было судить о справедливости высказывания стража, так как инару я никогда не видела — все наши разговоры с помощью кристалла проходили только в голосовом формате, а в этом случае трудно судить о возрасте и внешнем виде собеседника. Но сейчас становилось понятно, что уважаемая тетушка не менее уважаемого стража явно преувеличила степень старости местной целительницы: не знавшие краски каштановые волосы даже седеть не начали, да и кожа в замечательном состоянии. Не говоря уж о фигуре. Нет, определение «старая» инаре совсем не подходит.